«Хочешь спасти мир – спаси сначала себя самого».
(Прописная истина).

1.
Н.Васильева. «ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ».

Книга Васильевой – это повествование об АГОНИИ, долгой и мучительной агонии, длящейся века.
Это – повесть не о древних временах, а о последних, повесть о нашем времени. Это – проблема нашего бытия, а не того, которое описывает Толкин в своих произведениях. Что такое «Сильмариллион»? Попытка молодого писателя «сделать» эпос Англии, использовав как основу эпос других стран. Недаром же Толкин сам никогда не издавал эту книгу. Пытался, когда после «Хоббита» его попросили принести что-нибудь еще. Но ведь не возобновил попытки, когда после «Властелина колец» издатели были готовы напечатать любое его произведение. Может, Толкин все же был прав? Зачем пересказывать чужую историю своими словами? Какой смысл? Но не о Толкине речь. Вернемся к Васильевой.
Есть большая семья, или клан. Во главе стоит деспотичный отец, диктующий свои условия и не допускающий никакой инициативы ни чадам своим, ни домочадцам. И есть старший сын, слишком порывистый, слишком самостоятельный и слишком непонятый. Его не переучишь. Его проще прогнать. И он создает свой собственный дом, стремясь сделать нечто противоположное тому, в чем вырос сам. Очень по-человечески. Часто дети, насмотревшись на родителей, стараются свою жизнь создать совсем по-другому. Это – их протест. Это – их право, которое они стремятся использовать. И это – примета нашего времени.
В наше время мудрость и гармония перестали существовать, исчезли из мира. Неудивительно, что попав под власть не-мудрого, жестокого себялюбца, наш разучившийся смиряться человек начинает протестовать. Ему хочется той самой гармонии, которая была когда-то, о которой он имеет смутное представление если не по книгам и рассказам, то хоть по своему внутреннему голосу. Ведь во всех нас неизменно живет память об утерянном Рае. Назовите это генетической памятью или голосом предков, или Гласом Божиим внутри нас. Этот внутренний голос, если слушать очень внимательно, может рассказать многое, в том числе и о древней гармонии, существовавшей когда-то. И, повинуясь этому голосу, отторгнутый от родни человек начинает строить свое общество, возводить дом, которому предрекает быть вместилищем той самой гармонии, которой так жаждет его сердце. Его искренность и его пламенная вера в то, что он создает, помогает ему действительно создать нечто прекрасное, вернуться к тому совершенству, следы которого хранит его «древняя» память. У него появляются последователи, потому что невозможно не следовать за ним. У него появляются свои дети… Но увы! В современном мире уже нет места для его творения. Здесь царит зависть, злоба, недоверие. Здесь всегда найдется некто, который захочет разрушить то, что создал другой. Даже не взять себе, потому что взять можно нечто материальное. Можно взять себе буквальный дом, со стенами, крышей, потолком. Но дом, который создан в душах людей, забрать невозможно. Поэтому уничтожить его – единственный выход для завистников, желающих, чтобы все было как у всех и не терпящих, чтобы кому-то было лучше.
Героя карают за то, что он посмел желать что-то помимо воли отца и явственно дают понять, что будет существовать только то, что позволено отцом. Это до странности напоминает всю нашу еще столь недавно существующую «Советскую» систему. Вспомнить хоть Сталина. Да и остальные «вседержители и властители» СССР ничуть не лучше. Выйди «Черная книга Арды» лет на 20 пораньше – сработала бы как бомба против партийного руководства. Хотя, 20 лет назад ее просто не напечатали бы. Но вернемся к самой истории. Сильного человека не всегда ломает приговор и тюремное заключение. Он еще может выйти и пожелать все создать заново. Он скорее всего будет предчувствовать, что новое его создание также разрушат. Но он не сможет отказаться от идеи, потому что НАДЕЖДА – это тоже человеческое качество. Если быть провидцем и точно осознавать бесплодность своих попыток, то и пытаться не будешь. Зачем? Зачем умножать страдания себя и своих последователей? Тем более, что к «рецидивисту» отнесутся уже не так снисходительно, как к «впервые оступившемуся». Но человек не был бы человеком, не умей он надеяться. Все мы сознаем, что смертны, но все мы стремимся построить свою жизнь, обрести друзей, материальные блага. Мы не сдвинулись бы с места, не будь у нас надежды. Мы можем тысячу раз отрицать то, что надеемся, доказывать, что надеяться не на что – и все равно глубоко в душе будем надеяться. Разве не надеется создатель книги, что его поймут и примут? Ну хоть кто-то! Иначе просто бессмысленно писать. Однако, вернемся к герою книги.
Познав боль утраты, герой каждую новую боль своих новых последователей чувствует как свою собственную. Это тоже понятно и тоже очень по-человечески. Но он не может иначе и надеется на то, что новый дом окажется счастливее старого. Он великолепен, этот герой. Он идеален. Он добр. Его любят и за ним идут. Даже самая мерзкая клевета разбивается, когда кто-либо, поверивший ей, встречается с этим человеком. Так и должно быть. Он мудр, человечен, сострадателен, опытен, добр. Этого невозможно не увидеть. Разве что, если упорно не хотеть видеть. И он создает новый дом. Он становится душой своего нового дома. Он чувствует всех, кто живет с ним в этом доме. Это возможно даже для человека, если он достаточно чуток и сам захочет все видеть и чувствовать. Для этого не надо быть сверхъестественным существом. Ну, разве что, самую малость. Ведь в наше время так трудно быть душевно чутким. Но никакая чуткость не устоит против зависти и злобы, уже раскинувшей свои крылья над современным миром. И все, что создал герой таким трудом и такой болью, обречено на гибель. Не вернутся древние времена. Не повернуть время вспять.
Мы – дети ХХ века. Даже не ХХI, а именно двадцатого. Мы научились протестовать, но постепенно разучаемся верить и надеяться. Нам очень не хватает таких людей, как этот герой. Но он не должен гибнуть, даже если он погиб. Чем больше гибнет таких, как он, тем больше гибнет наша надежда. Пусть сказка будет более доброй, чем жизнь. Это поможет многим.
Но при чем же здесь Толкин? Бросьте! Эта книжка не о том мире, который описывает он. И книжка только выиграет, если не будет в ней этого подтекста: «Профессор Толкин был неправ…» К чему доказывать чужую неправоту? Разве что в рекламных целях. А может, его имя и его «Сильмариллион» появились только для того, чтобы создать книге «кассовость»? Чтож, деньги в наше время играют немаловажную роль. Они нужны и от этого никуда не деться. Но может, все же попробовать убрать этот подтекст: «Профессор был неправ…» ?

2.

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВА И ТОТАЛИТАРНЫЙ РЕЖИМ.
«Черная книга Арды» – лучшее изображение тоталитарного режима в фентези. Воистину, ни один иностранный писатель такого не напишет! Это произведение можно было бы назвать политической сказкой. Жестокая сказка и очень жизненная. И написанная именно бывшим советским человеком. Советским не в смысле того, что автор поддерживал курс советской партии и правительства, а в смысле того, что родился в СССР, что родители его тоже родились и выросли в СССР и что в его генетической памяти отпечаталось не прошлое дореволюционной России, не всех предыдущих веков, а этот самый тоталитарный режим. Хотим мы этого или нет, в нашем подсознании есть подобная страница и так или иначе она может прорваться на волю. Однако, обратимся к тексту книги.
Создается новый мир. Неважно, на месте ли разрушенного старого, или на пустом месте. Об этом ничего не говорится, зато упоминается существование в пространстве иных миров, возможно, созданных кем-то другим. Они под запретом? Скоре всего, да - за «железным занавесом». Иначе, почему бы не слетать на какой-нибудь из них?
После переворота 1917 года немало было мечтателей, полагающих, что они действительно на пороге создания нового, лучшего мира. Все вокруг лежало в хаосе: «Весь мир насилья мы разрушим / до основанья…» Искренний мечтатель, стремящийся к гармонии, (по Васильевой – Мелькор) сначала не понимает, что не за тем, чтобы кого-то осчастливить, рушился старый мир. Он пытается осуществить то, что как ему кажется, будет прекрасно. Он заранее любит этот новый мир и готов отдать всего себя без остатка на его построение. Но не таковы планы «главного строителя». Даже если кто-то из помошников этого самого «строителя» и пытается сделать что-то свое, его безжалостно ставят на место. Не могут поставить только мечтателя-Мелькора. Почему? Может, он оказался слишком увлечен, чтобы понять, что надо сдаться, может, оказывается сильнее прочих, а может, ему самому еще не придают нужного значения, не берутся за него всерьез. Так или иначе он начинает помаленьку возводить такой мир, который считает правильным, важным и необходимым.
Поначалу у главного героя мало последователей. Но постепенно его идеей увлекаются и другие. Да и сама его личность ярка и притягательна. Когда наконец остальные валары спохватываются, Мелькор успел построить свой мир, который не соответствовал их планам. Что делают представители тоталитарного режима? Хватают его и всех его приспешников и устраивают то, что называют репрессиями (кстати, благодаря предательству, формально говоря, доносу). В сталинское время его, как главного зачинщика, скорее всего просто расстреляли бы. Но возможно, если он еще на что-то был нужен (специалист как-никак, по строительству миров), его оставили бы в живых, только приструнили – хорошим лагерным сроком.
Итак, герой остается жив. Несмотря на горечь утрат и боль за несправедливость, он не сдается. Такое тоже бывает. Теперь, наученный горьким опытом, он берется за строительство более основательно и, можно предположить, с большими осторожностями. А люди к нему непременно потянутся. Нельзя не тянуться за столь выдающейся самоотверженной личностью. И вот у него снова есть последователи, он учит их добру и справедливости, он уверен, что только так можно добиться счастья. Чувствует ли он, что при тоталитарном режиме рано или поздно все равно все будет уничтожено? Не может не чувствовать. Но он живет надеждой. Может, все же что-то изменится в лучшую сторону, может, поймут, что замысел его есть добро для всех, может, чудом каким-то власти тоталитарной придет конец. Да и нельзя не учить добру. Ведь не будь хоть какого-то оплота справедливости, сама память о ней изгладится и надежда действительно перестанет существовать. Он мог бы бороться с оружием в руках. Но это противоречит его существу. Он ведь не такой, как те, остальные, у которых которых власть.
По различным причинам его не уничтожают сразу. Но имея в виду его «темное прошлое», стараются распустить слухи о том, что он – нехороший человек, за что и «сидел». Это как штамп в паспорте о том, что ты бывший зек. Но так на это смотрит средний обыватель. Мыслящий человек, узнав героя, становится на его сторону. Слава о нем растет. Наконец наступает критический момент: там, наверху, понимают, что дальше терпеть нельзя. И против него предпринимаются карательные меры. Поскольку новая революция не входила в его планы, и поскольку он находится внутри тоталитарного государства, он обречен. Следует разгром, показательный и воистину по-советски лицемерный суд. Последняя сцена суда Валар – что это, как не «комедия суда» в СССР. Откуда автор это так хорошо знает? Читала, слышала? Если нет и написала просто из головы – воистину генетическая память существует! Итак, комедия суда завершается трагедией приговора. Герой уничтожен. Его последователям достается кому смертный приговор, кому пожизненное заключение. Послушная общественность клеймит позором героя и его дела.
Очень яркая и показательная сцена происходит в конце произведения. Некий старый человек умирая неожиданно рассказывает внуку правду о том, как все это было. Он не смел при жизни рассказать правды. Только когда ему стало нечего терять, он осмелился. А его внук, выросший на созданной режимом легенде, и поверить-то ему сперва не может. Как это похоже на нашу многострадальную страну, в которой история 70 лет искажалась и переписывалась в угоду правительства и режима и в которой правду осмеливались говорить только те, кому терять нечего, да и то при закрытых дверях. Очень точно подмеченная сцена!
Вся книга пронизана духом протеста против тоталитарного режима. Хотела этого госпожа Васильева или нет, но так получилось. Видно, это и впрямь в крови у бывших советских людей. Что тут можно сказать? Толкин, конечно, писал не об этом. Главное отличие Толкина и его произведений от «Черной книги Арды» состоит в том, что он, Толкин, вырос в мире христианском и писал с точки зрения человека христианского мира. Над его сознанием не давлели 70 лет советской власти. Темное царство по Толкину находится на востоке. Если вы посмотрите на карту мира, вы без труда убедитесь, что к востоку от Англии находится как раз Советский Союз с его тоталитарным режимом. Признаться, мне ближе толкование Толкина, что мы 70 лет жили в стане орков. Но госпожа Васильева считает, что наоборот.
И все же хочется сказать, что лучше писать свое произведение, а не переиначивать чужое. Тем более, что у госпожи Васильевой есть и талант, и способность образно выражать свои мысли. Она выделяется среди своих современников.
Существует мнение, что Васильева извращает мир Толкина и делает это так умело, что этим соблазняет других поклонников Толкина. Однако, нужно уметь смотреть на художественное произведение как на художественное произведение, и нужно уметь видеть в нем не только предмет для спора. Также как неплохо бы было видеть за «Сильмариллионом» именно «Сильмариллион», а не Библию и не какое-либо другое вероучение.

3.

ПРОБЛЕМЫ ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ, ИЛИ ЗАБЛУЖДЕНИЯ?
(От общего к частностям).

«… – Что это ?
– Муравей.
– Муравей?.. Смотрите! Вот я подхватил его на палец. Сейчас посажу обратно на цветок, и он спросит другого муравья: «Что это было?» Ну как ему объяснить?..»
(Диалог из телесериала «Вавилон-5»).

Много-много тысяч лет меня не существовало на свете. Сколько продлится моя жизнь? Может, сорок лет, может, восемьдесят. Потом я умру и меня опять не будем много-много тысяч лет, до бесконечности много. Что моя жизнь? Песчинка, даже меньше. Но почему-то я воображаю, что существуя внутри этой песчинки я могу понять всё бесконечное мироздание. Всё безграничное время, то, что было до и после меня или даже вместе со мной, но было так далеко, что я этого никогда не видел. Смешно, неправда ли?
Но самое смешное в том, что так считаю не только я. Так считают все. Сколько бы ни было песчинок, пусть целый океан, но каждая песчинка именно так и считает.
Еще древние греки насочиняли свой пантеон богов, по сути приписав богам этим все страсти и недостатки, присущие самому человеку. Так проще. Так понятнее. Боги – такие же люди, только (воплощение мечты маломощного человека) немного помогущественней. А представить себе, что они какие-то совсем не такие – человеку сложно, даже невозможно. И проще заявить: если невозможно понять и представить, значит этого не существует. Человеку в его видимом и осязаемом мире так проще.
Могут ли валары и майары испытывать такие чувства, какие испытывают люди? Сложно сказать. Они же не люди. Но если «валары» испытывают те же чувства, что и люди, тогда зачем писать о «валарах»? Проще – о людях. А может, хочется сказать: они такие же люди, с такими же страстишками, как и мы. Собственно, это самое греки и сделали. И не они одни.
Автор пишет такую мысль: «… человеку тяжело описывать бессмертных – просто потому, что они не люди». Тогда почему валары не просто подвержены именно человеческим страстям и чувствам, а даже погрязли в этих чувствах так глубоко, как не каждый человек погрязает? Потому, что валары сильнее людей? Получается, по-Васильевой, что если они сильнее людей, то и чувства они испытывают более сильные? Только не видно в валарах госпожи Васильевой силы. Видна только мелочность и жестокость, более даже не людям вообще свойственная, а детям, которые сидят в песочнице, настоящей жизни еще не знают и уж тем более цену жизни и смерти оценить не в состоянии. В состоянии только ткнуть один другому в глаз лопаткой, чтоб не лез к чужим игрушкам.
Валары у госпожи Васильевой как «идеальный муж» из старого анекдота: слепые, глухие, только что не «капитаны дальнего плаванья». А вдобавок они ещё и фантастически тупые и феноменально жестокие, причем просто для своего развлечения. К тому же, они еще и совершенно необучаемые. Человек ко взрослому состоянию научается хоть чему-то, хотя живет довольно мало. А вот валарам в обучении отказано. Сколько веков живут – все такие же глупые. Ну, с валарами все понятно. Вот только на фоне них Мелькор тоже становится весьма непригляден. Этакой ни на что неспособный слабак, который даже тех, кто за ним пошел, защитить не в состоянии. Может лишь за руку подержать, когда они за его дело умирать будут. Можно сделать НАСТОЯЩЕГО героя, наделить его массой положительных качеств, описать так, что влюбиться в пору – и тут же уничтожить все свои старания, опримитивив его противников до безобразия. Если они такие примитивные, тупые и слепые, что же он никак с ними не справится, своих не защитит? Знать, сам если и не такой же как они, то и немногим лучше.
Во всем требуется гармония. «Картонные страшилки», коих вы наделали в противовес своему герою, играют только одну роль – делают ваше произведение более примитивным, уничтожают в нем мысль. А ведь он, возможно, достоин большего, этот ваш герой, чем просто пасть по причине того, что случайно оказался «не по адресу», забредя в заведение для умственно отсталых.
Вы говорите, что трудно говорить о «не людях». Действительно трудно, потому и получаются у вас именно люди. Впрочем, если рассматривать их именно как людей, все становится на свои места и даже «картонность» их исчезает. И герой уже не кажется таким «странным». Интеллигент-индивидуалист, верящий в то, что можно «переделать» мир. Может быть, и можно. Может, он на верном пути. Вот только зачем же так над ним издеваться? Противно становится, какой он бедненький-несчастненький, израненный, побитый. Прямо гибрид Бюг-Жаргаля и Овода. Впрочем, в соответствующем возрасте мы и рыдаем над такими романами и такие герои становятся нашими кумирами. Вот только «перегибать палку» не стоит. А то валаров становится жалко: «эк их, бедных, со всех сторон уделали».
Нас привлекает оппозиция. Даже не конкретно какой-нибудь «мальчиш-плохиш» или Мелькор. Привлекает все, что отлично от общепринятых устоев, от обычной жизни, от существующей власти, от основного вероисповедания. Мелькор – оппозиция миру Толкина, а сам мир Толкина – оппозиция миру реальному. Что поделаешь, это уже в крови. Теперь мы научились протестовать против любых устоев и догм, даже если ничего толком не знаем об этих устоях и догмах. Тем более, что тема-то довольно соблазнительная. Одно дело математика: в ней, если выучил, что два умножить на два – будет четыре, вовсе не значит, что сможешь понять, что такое интеграл или косинус. Хватает здравого смысла, чтобы не кричать, что ты все в математике уже знаешь. Другое дело – понятия отвлеченные, духовные. Тут, едва услышав пару слов, мы уже начинаем делать выводы.
Нигилизм Базарова свойственен многим современным людям. Особенно русским и особенно выросшим в конце ХХ века. Все просто: скользнул по поверхности, не забираясь глубоко в изучаемый вопрос, сделал выводы, а поскольку дальше по разным причинам вникать не хочется (лень), можно просто начать все отрицать, или что-то свое на замену придумывать. Мол, вы все заблуждаетесь, я лучше знаю, как должно быть. Интересно, конечно, против чего автор протестует: против того, что Толкин написал, или против того, что толкинисты выдумывают?
О жестокости. Нужно ли стихиям, валарам, добиваться, чтобы какие-то люди, которых они в состоянии смести с лица земли одним плевком, раскаивались и отрекались от чего-то? Тем более, будут ли эти самые валары подвергать кого-то мучениям, как простые орки? Будут ли они, после того, как Мелькор «отсидел свое» и его выпустили, заковывать его в какие-то браслеты, чтобы ему и дальше больно было? Мелочно это как-то, слишком уж по-человечески. В результате получается натянутость, неправдоподобие. А от того, что он постоянно мучается, симпатии к нему не прибавляется. Только недоумения: зачем это автору понадобилось? И так у него валары – распоследние сволочи и кровопийцы. Но это уже частности, коих в романе немало. Вопросов и недоумения остается после прочтения не меньше, чем мыслей по поводу прочитанного. Да главное ведь именно в том, что мысли есть.
Художественное произведение – это отражение своего времени. Даже если писатель пишет фантастику, детектив или детскую сказку, он говорит о своем времени, о его проблемах. На художественной литературе можно изучать тот временной период, в который она появилась. Конечно, на бездарных книгах мало что изучишь. Но лучшие все равно остаются. Пройдет несколько поколений, и может по таким книжкам, как эта, станут изучать наш период времени – послетоталитарный, послезастойный, послеперестроечный.
А еще есть надежда, что когда-нибудь мы перестанем протестовать и начнем просто жить.

НЕСКОЛЬКО ТЕЗИСОВ в дополнение.

О предопределении. Допустим, у нас есть завод по производству каких-либо машин. Мы знаем, что в конкретный год были перебои с поставками нужного сорта металла и часть деталей, к примеру – втулок, сделано из низкосортного металла. Зная это, мы предполагаем, что машины этой партии прослужат лет пять, не больше. Теперь допустим, что некто, купив часть машин, решил по своим личным соображениям заменить часть деталей на новые, купленные за границей. Качественная втулка дает возможность предположить, что машины прослужат на несколько лет больше. Например, восемь лет. Следующий момент: втулки хоть и качественные, неуловимо для глаза не совпадают с другими деталями. Сразу это не заметишь, но вместо ожидаемых восьми лет машины могут прослужить только три. Этот причинно-следственный ряд можно продолжать до бесконечности. Каждое предположение верно на каждом конкретном этапе. Так и людское предопределение и предсказание судьбы: верно на определенном этапе, в тот момент, когда оно сделано. Через минуту, через день, через месяц человек может совершить такой шаг, который приведет к новому предопределению, разрушив старое. Человек – существо творческое и куда его поведет его творческая мысль – зависит только от него самого. Хотя и предсказания являются истинными на тот момент, когда они делаются.
О необоснованности поведения валар и прочих обитателей мира. Люди – создания инертные. Эльфы – и того больше, постоянно стремятся замкнуться в какое-нибудь потаенное королевство или скрытую долину и вариться там сами с собой, лишь бы никто не трогал. Это по-человечески очень понятно. Валары – по госпоже Васильевой – просто не видят дальше носа, пока не придет к ним какой-нибудь смертный или эльф и не ткнет пальцем: «вот этот – плохой». По Толкину понятно, почему воевали с Морготом. Он и о мировом господстве мечтал, и покоя никому не давал, и гадости всякие делал, и силен был изрядно. По Васильевой он никого специально не трогает. И вообще, его Север напоминает обычную страну, каких множество. Каждая страна существует своим строем и своими порядками. Ничего особенного в этом нет. Иногда страны воюют между собой. Это тоже по-человечески понятно. Непонятно, зачем все полезли воевать всем миром против одного Мелькора? Еще и валаров к этому подключили. Кому он нужен, этот индивидуалист-республиканец? Мы спохватываемся только тогда, когда враг подходит к самому дому и начинает нас конкретно одолевать. А если он одолевает кого-то в соседском доме, или еще того дальше, в соседней стране – мы в лучшем случае словесно повозмущаемся, какой он, этот враг, нехороший. Натянуто получается в книге. Понятно, почему и откуда эта натянутость. Нужно ведь сохранить подобие того, что описано в «Сильмариллионе». Там Враг пал. Но там и смысл совсем иной. И Враг иной. И все стоит на своих местах. А если бы было так, как в «Черной книге Арды» – о Мелькоре просто думать бы забыли. Или уж конкретно Валары затеяли бы разборки с «братом». Но для этого у валаров Васильевой просто «кишка тонка». Они со своей потрясающей слепотой ничего бы и не заметили. Им ведь нужно, чтобы пришел какой-нибудь Эарендил под самый нос и потребовал, чтобы разобрались со своим буйным родственником, а то надоел уже всем. Только не говорите мне про предопределение и про то, что Мелькор творит вопреки музыке, заданной Эру. Если бы дело было в этом, с ним бы раньше разобрались. Всеж-таки не истуканы каменные, а валары. Хотя, при тоталитарном режиме все могло быть так, как описано в «Черной книге Арды». Лозунгами, репрессиями и прочими подобными мерами можно «завести» народ на столько, что он будет искренне желать уничтожить какого-нибудь очередного «Пиночета», живущего в другом полушарии. И то это будет чисто теоретическое желание уничтожить, пропаганда сплошная. А делается такая пропаганда, чтобы граждан отвлечь от реальных проблем, которые в их собственной стране вокруг них каждый день наблюдаются. Все имеет смысл. Только уничтожение Мелькора и его учеников в том виде, который предлагает госпожа Васильева, смысла не имеет ни для кого: ни для тупых валар, ни для эльфов в их потаенных странах, ни для людей, у которых своих забот довольно. Есть еще орки, правда. Они очень всех беспокоят. Может, они спровоцировали, что Черного Валу все не любят? Да и то вряд ли. Орки сами по себе, остальные народы сами по себе. Одни орки не подняли бы такой «шум» вокруг Мелькора. Может, надо было не распаляться на то, как кто приходил к Мелькору и как реагировал на его раны и прочие болячки, а объяснить, почему все же его так все ненавидели? А то получается «История Единого Тоталитарного государства всея Средиземья».
О протесте. А.Макаревич сказал в одном интервью: «привыкли бодаться с властью». Теперь, когда власть уже другая, и вроде никто не ущемляет творческих людей, привычка «бодаться с властью» должна бы пройти. Но не проходит. Это у нас в крови. Даже подсознательно продолжаем это делать. Конечно, «бодаться» проще. Ведь для того, чтобы перестать «бодаться» и начать делать что-то другое, надо приобретать новые знания, изучать то, что было раньше или недоступно, или труднодоступно, или извращено. А приобретать знания – тяжелый труд. Но может, все же стоит потрудиться? Выражать свой протест надо вовремя, а сейчас это уже не так актуально. Сейчас уже «все можно»: и прежний строй обхаивать, и на новый карикатуры писать.
О времени и временных рамках. Даже если исходить из «Сильмариллиона», Толкин в своих произведениях охватил очень маленький период из того времени, которое по его словам существует Средиземье. Подумаешь, маленькая книжка «Сильмариллиона»! В ней несколько историй. Временные рамки - несколько тысячелетий. Во «Властелине колец» охвачен период и того меньше. За тысячелетия истории Средиземья о том, что в нем творилось, можно тысячи томов написать – и ни разу не повториться и ни на один занятый временной участок не заехать. Это так удобно: пиши – не хочу. Однако господа последователи Толкина (не все, конечно) предпочитают переиначивать то, что сказал он. Почему? Это объяснимо. Написать свою собственную песню очень трудно. Проще взять чью-то готовую и переписать слова по своему усмотрению. Зачем придумывать что-то свое? Проще взять готовое чье-то, сказать, что автор был не прав и начать переиначивать. Тогда почему бы не переписать «Войну и мир», или «Мастера и Маргариту»? Может и интересно бы было. Но нужно иметь хоть немного уважения к труду писателя. Он ведь не для переделок писал. Он просто сказал, что хотел. А кому бы было приятно, если бы его идею взяли и переделали до неузнаваемости? Или современные последователи готовы признать, что никаких собственных идей их головы выдать не в состоянии?
Из совсем непонятного. Напоследок Мелькору выкололи глаза. Ну какие же тупые эти валары! Зачем? Он же тоже валар. Он и без глаз видит. А может, автору показалось, что сцена приговора недостаточно трагична? Захотелось еще больше слезы выжать. Вот и приписал еще одно злодейство опозиции Мелькора.
О взгляде. Автор призывает смотреть «своими глазами». Может, то же самое нужно пожелать самому автору: смотрите своими глазами, а не используйте тот взгляд, который нам прививали 70 лет.

РЕЗЮМЕ:
Васильева слишком мало себя любит. Потому что она ищет вокруг себя врагов. А если бы она себя любила, то искала бы вокруг себя друзей.
Каждый получает то, что хочет, а не то, что дается. Если он хочет, чтобы все вокруг его ненавидели и постоянно это ищет, то и получит ненависть. А если хочет, чтобы его любили и ищет любовь, то найдет любовь.
Противопоставление себя миру, постоянный протест – это все равно, что встать перед Эверестом, или какой-нибудь другой горой и кричать ей, что против нее протестуешь, что тебе не нравится, что она здесь стоит. Гора не сдвинется, да и не заметит.
В 16 лет человек уже понимает, что «мир не состоит из засахаренного миндаля и розовой ваты» и стремится поделиться этим своим «открытием», о котором и так всем известно. Но в 30 лет уже пора отдавать себе отчет в том, что миру как таковому нет дела до каждого конкретного человека и протестовать против всего мира совершенно бессмысленно.